Кавказ шариатский. От Имама Шамиля до Рамзана Кадырова

Кавказ и Шариат сплетены воедино уже не одно столетие. При всей неразделимости этих понятий, есть одно «но». Несомненно, горцы Кавказа в достаточной степени преданы Исламу и его законам, но с момента появления первых мусульман они так и не восприняли Шариат целиком, предпочитая сочетать его с обычным горским правом – адатом. Правда, это нисколько не умаляет их решимости отстаивать свою приверженность своду норм Всевышнего, пусть и в усеченном виде.

Шариат и царская власть

Поражение Шамиля на Северном Кавказе в войне с царизмом означало конец большого шариатского проекта в этом регионе. Имамат на тот исторический момент времени оказался не в силах решить стоявшие на повестке вопросы – объединение разноплеменной и разноязычной массы никому непокорных горцев в единое исламское государство, достижение военной победы над неимоверно более мощным противником в лице имперской России и установление на всей территории Кавказа Шариата.

Однако крах Имамата отнюдь не означал, что кавказцы-мусульмане готовы были отказаться от Ислама и Шариата, как такового. Дальнейшее развитие событий показало желание дагестанцев и вайнахов и далее руководствоваться установлениями Шариата. Но уже не в такой строгой форме, как во времена Имамата, и при условии возврата к разделению различных сторон жизни горцев между адатом и мусульманским правом. Как это и было до Шамиля.

Для России, стремящейся обеспечить порядок на завоеванных территориях, простое поражение Имамата, безусловно, значило немало, но отнюдь не все. Для кавказского горца чрезвычайно важно было сберечь традиционный миропорядок; то устройство его жизни, которое казалось ему единственно достойным; тот стиль жизни, который позволял ему сохранить самоуважение.

Как пишет Яков Гордин, для горцев из «вольных обществ» и независимых сельских общин «право жить по своим традициям и миропредставлениям равнозначно было праву жить вообще». А эти традиции, напомним, для горца того времени состояли в совмещении адата и Шариата в регулировании всех общественных дел.

Одним из самых болезненных для горцев оставался вопрос о «суде и расправе». Ростислав Фадеев, бывший в первый период после окончания Кавказской войны сторонником введения судопроизводства, приближенного к европейскому, в семидесятые годы на основании горчайшего опыта радикально изменил свое мнение: «Подчинение христианским гражданским законам, - писал он в «Записке об управлении азиятскими окраинами», - равняется для туземца насилованию на каждом шагу его веры, связанной с самыми мелочными обычаями жизни».

Оттого новое поколение российских полководцев и управленцев на Кавказе, среди которых можно назвать князя Воронцова, князя Барятинского, еще в период продолжения Кавказской войны осознало бессмысленность карательных экспедиций в глубь гор. Оно начало планомерную работу по строительству крепостей, по усилению контроля за подвластными территориями и по все большему учету социально-правовой специфики местных обществ.

Так, наместник на Кавказе князь Воронцов впервые заявил горцам о неприкосновенности «религии, Шариата и адата». Новый наместник, князь А. Барятинский, продолжил политику, начатую в конце 40-х годов XIX века Воронцовым.

Покой, порядок и справедливость, сохранение обычаев и религии горцев на подвластной Барятинскому территории все больше склоняли горцев в сторону российской власти. При этом для привлечения и поощрения их, в том числе новой военно-управленческой «знати» Имамата, Барятинский получил от своего личного друга императора Александра II весьма значительные суммы.

В 1859 г. А. Барятинский обнародовал уже свою «Прокламацию горским народам», в которой от имени царя северо-кавказским народам было обещано множество различных льгот и привилегий. В этой прокламации он заявил, что его императорское величество «…освобождает народ на целые три года от взноса податей в казну государственную…

Сверх того дарует следующие права:
1) Полную свободу вероисповедания…
2) Увольнение навсегда от обязанности выдавать рекрутов и от обращения в казаки…
3) Права личности и собственности каждого обеспечиваются общими узаконениями империи, примененными к обычаям и правам народа…
4) Суд и расправа… предоставляются народному суду, на основании народных обычаев и Шариата, кроме тех изменений и дополнений, в ныне существующих обычаях, которые впредь могут оказаться необходимыми согласно потребностям народа…
5) Выбор лиц для отправления общественных должностей в аулах и выбор депутатов в народный суд предоставляется обществам; утверждение же в должностях – начальству».

Таким образом, царские власти, более полувека воевавшие с исламским сопротивлением на Кавказе, были в итоге вынуждены признать, что без учета и частичного признания легитимности Шариата, установить мир на Кавказе невозможно. Тот же самый путь проделало на Кавказе и молодое советское государство.

Шариат и советская власть

Важным документом, легшим в основу молодого советского государства еще в первые послереволюционные годы стала «Декларация прав трудящегося и эксплуатируемого народа» от 12 января 1918 года. В ней было сказано, что «Советская Российская республика учреждается на основе свободного союза свободных наций как федерация советских национальных республик».

На Северном Кавказе в этот период декларировались возможными формы «абсолютного равенства всех народов независимо от их численности, языка, религии и прошлой истории». В этой сложной поисковой работе популярной становилась идея «творческого государственного строительства», которое «шло снизу; местные Советы и съезды оказались настоящим фундаментом, на котором лишь потом строилась центральная власть».

В 1921 году на территории Северо-Восточного Кавказа образуются две административные единицы – Горская советская (автономная) республика с включением в нее, кроме Чечни, Ингушетии, Осетии, Кабарды, Карачая, Балкарии, а также Казачьего округа, и Дагестанская советская (автономная) республика. Однако учредительный съезд, на котором горцы-делегаты решали вопрос об образовании и статусе республик, выдвинул следующие условия признания советской власти:
1) Если основным законом республик будут признаны Шариат и адат без вмешательства центрального правительства в горские дела.
2) Если ранее отобранные царизмом у горцев земли будут возвращены им обратно.

В этих двух пунктах в сжатом виде представлены все стремления горских народов со времени покорения Кавказа Россией и их извечная цель: вернуться к совмещенной адатно-шариатской форме управления общественно-политической жизнью горца; получить право самостоятельно, без указки свыше, решать свои насущные проблемы; и вернуть себе земли, с которых они насильно были выселены царскими войсками.

Надо признать, что первая половина 20-х годов для молодой советской власти на Кавказе была очень сложной. Она практически не контролировала горные части Чечни и Дагестана, в которых еще полновластными хозяевами чувствовали себя имам Нажмудин Гоцинский, шейх Узун-Хаджи и внук Шамиля офицер французской службы Саид-бек. Даже с подавлением основных очагов горского сопротивления Красной армией, продолжались убийства советских работников, коммунистов и милиционеров.

В Чечне, Ингушетии, Сунженском отделе до трансформации их в самостоятельные административно-национальные единицы в связи со сложностью развития национальных процессов неоднократно приходилось отказываться от системы советов и вводить чрезвычайную временную систему органов власти - ревкомы, способные действовать в экстремальных условиях, наделенных военными и административно-хозяйственными функциями.

Посетивший Дагестан в апреле 1923 года уполномоченный Наркомфина писал в своем отчете о своей поездке: «Весь советский аппарат в Дагестанской республике чрезвычайно слаб, ибо фактически республика вышла из гражданской войны и бандитизма полтора года назад и не могла окрепнуть как следует». В подобной ситуации советская власть максимально шла навстречу горским народам в надежде заиметь на Кавказе хоть какую бы то ни было опору.

Условия признания советской власти, выдвинутые на Горском учредительном съезде были полностью приняты наркомом по делам национальностей Иосифом Сталиным. В ответ делегаты формально признали советскую власть.

На съезде народов Дагестана 13 ноября 1920 года в Темир-хан-Шуре, в «Декларации о Советской автономии Дагестана» Сталин заявил: «Советское правительство считает Шариат таким же правомочным, обычным правом какое имеется и у других народов, населяющих Россию. Если дагестанский народ желает сохранить свои законы и обычаи, то они должны быть сохранены».

Таким образом, на Северном Кавказе в эти годы были созданы совершенно неестественные политические образования горцев с советской эмблемой на знамени и адатно-шариатской конституцией в жизни. Во всех правительственных учреждениях, школах и других публичных местах по приказу самих же большевиков развешивались портреты Шамиля и его наибов. Ряд казачьих станиц по прямому приказу Сталина и Орджоникидзе были переселены во внутрь России, и горским народа были возвращены их исконные земли.

Советская власть еще некоторое время вела на Кавказе особо осторожную и гибкую политику. Делалось все для того, чтобы убедить горские народы встать на сторону нового режима. Основным козырем большевиков, конечно же, было предоставление широкой автономии в политико-правовом отношении и реабилитация в земельном вопросе.

Именно два этих решения, проведенных в жизнь молодой советской властью, позволили большевикам склонить на свою сторону значительную часть горцев региона, перехватить инициативу у шариатского блока во главе с Нажмудином Гоцинским, а также у сторонников независимой национал-буржуазной государственности на Кавказе.

Однако даже с подавлением последних очагов вольности и автономии на Кавказе, советская власть не смогла окончательно справиться с неуемной тягой горцев к Шариату. Москва так и не оказалась способной заставить горцев полностью отказаться от горской и религиозной традиции и переориентировать их на советские нормы и стандарты.

Ярким свидетельством тому является признание первого секретаря Чечено-Ингушского обкома КПСС А. Власова, сделанное им в 1982 г.: «На пороге седьмого десятилетия революции за территорией Грозного до сих пор нет советской власти, она ограничена религиозными и тейповыми лидерами, которые решают все вопросы, минуя советские органы».

Шариат и российская власть

По свидетельствам старшего поколения горцев в отдаленных селах Дагестана в советское время были люди, изучавшие Коран и шариатские науки в подвалах столь долгое время, что отвыкали от дневного света. Жители дагестанского селения Губден, к примеру, на протяжении всей советской власти, даже в годы самых жестоких репрессий, не скрываясь, продолжали соблюдать все религиозные обязанности, включая и ношение хиджаба женщинами.

В этом селении представители сельской или районной администрации не осмеливались противостоять жителям, наложившим запрет хоронить на сельском кладбище партийных работников. По некоторым свидетельствам отдельные министры Чечено-Ингушской АСССР, включая и министра внутренних дел, втайне от своих подчиненных совершали в своем кабинете пятикратную молитву.

Именно поэтому с развалом Союза Ислам, который хоть и в скрытом виде оставался одним из мощных регуляторов общественных отношений на Кавказе и сохранял свой политический потенциал и претензии, ураганом ворвался на политическую арену региона. На наш взгляд, политизацию и шариатские претензии Ислама не стоит рассматривать как аномальное явление.

В отличие от других мировых религий, Ислам предложил миру свою детально разработанную социальную, экономическую, политическую доктрины переустройства общественной жизни. Соответственно, политизированность и настойчивое возвращение всех вопросов к Шариату, были и будут свойственны Исламу всегда, как исконная сущностная характеристика, поскольку общественная активность рассматривается мусульманами в качестве одной из форм поклонения.

Именно поэтому на Кавказе возродились и продолжают крепнуть целые общины, села и районы, которые без лишнего шума живут по Шариату, решают по нему свои семейные, общинные, гражданские споры. И многие представители власти совершенно правильно делают, что не пытаются это запрещать горцам, поскольку данная практика складывалась веками – горцы упорно возвращаются к жизни на своем местном уровне по Шариату, а чиновники молча им это позволяют.

Справедливости ради стоит отметить, что единственным северокавказским лидером, понимающим всю глубинность и серьезность ситуации с приверженностью горцев шариатским нормам в российском государстве, является самый молодой президент – Рамзан Кадыров. Именно с этим связана его политика по частичной шариатизации жизни в Чеченской республике.

В прессе он как-то признался: «Шариат в своем истинном виде практически ничем не противоречит российскому законодательству. Я бы сказал, законы Шариата даже намного строже, чем статьи российского Уголовного кодекса. Ни для кого не секрет, что во многих спорных вопросах чеченцы прибегают в решении конфликтных ситуаций именно к Шариату и поступают именно так, как он и предписывает. Так что у нас Шариат, если и не главенствует, то все же имеет место быть».

Непреклонная борьба Кадырова с игровыми автоматами, настойчивые просьбы и требования к чеченским девушкам покрыть голову платками, к чеченским юношам – оставить курение и алкоголь, отстаивание многоженства, удаление «клублички» с экранов и проч. – все это не прихоть молодого чеченца во власти. Это выстраданнное осознание того, что без учета глубинной приверженности и ориентации кавказского горца на нормы Шариата ни о какой стабильности на Кавказе говорить не приходится.

Асламбек Хаджиев