Завоевание Кавказа и проведение политики замирения народов региона, подавление не утихающего национально-освободительного движения требовали от царизма иных, чем в центральных губерниях, методов управления, а, следовательно, и иной политической организации. Именно поэтому система управления Кавказом с конца XVIII в. до 1917 г. неоднократно изменялась.
Создание Наместничества

Образованная еще по указу Екатерины II от 5 мая 1785 г. Кавказская область с 30 января 1845 г. была подчинена наместнику Кавказскому. Чиновнику, обладавшему весьма широкими полномочиями, отводилась важная роль в руководстве огромной территорией Кавказа. В его руках было сосредоточено «высшее местное управление всеми гражданскими и пограничными делами всего края».

Особенно велики были полномочия наместника в административно-полицейской сфере. Он располагал правом ссылки и высылки из пределов края любых лиц «туземного происхождения», мог запретить проживание в крае нежелательным, с его точки зрения лицам, включая и иностранцев. Администрация края, вооруженные силы, полиция – все находилось в его единоличном распоряжении.

Еще в 1846 г. был установлен порядок, при котором все обращения только «через наместника восходят к высшей законодательной и исполнительной власти… и им же одним объявляются все повеления и разрешения верховной власти». В 1846 г. была учреждена Особая канцелярия при наместнике, которая ведала вопросами управления, за исключением дел, касающихся государственных имуществ.

Высшим органом по делам Кавказа до 1882 г. являлся так называемый Кавказский комитет, образованный в 1842 г. из высших царских сановников. Туда направлялись отчеты наместников, на его заседаниях обсуждались все вопросы, связанные с политической организацией Кавказа, административным устройством горских народов, проведением в регионе земельной, крестьянской реформы и т. д.

Административным центром всего Кавказа и местопребыванием наместника был Тифлис. Там же находилось и управление наместника, Кавказское военно-народное управление, военный штаб и др. Руководство не только военными учреждениями, но и гражданской частью осуществлялось лицами из военного ведомства. Выполнение полицейско-судебных функций было поручено участковым начальникам, назначаемым также из числа военных.

В связи с завершением военных действий на Кавказе самостоятельность кавказской администрации с начала 60-х гг. XIX в. стала постепенно ограничиваться. Логика имперской интеграционной доктрины требовала снижения доли автономности кавказского наместничества и полного заглатывания края огромным российским политико-правовым пространством, как выразился император Николай, «чтобы все составляло одно целое».

В 1865 г. был упразднен огромный аппарат Кавказской армии. В соответствии с «Положением об управлении кавказским наместничеством» 1867 г. полномочия наместника были ограничены за счет расширения прав Главного управления. Процесс ослабления власти наместника завершился упразднением кавказского наместничества в 1883 г. Главой кавказской администрации стал главноначальствующий гражданской частью на Кавказе.

Военно-народное управление

Местная организация управления территорией Кавказа претерпела в 50-60-х гг. XIX в. значительные изменения. Сначала сложилась система приставств, которая, однако, существовала недолго.

Пристав был представителем военного командования. Полное бесправие народа, режим карательных экспедиций, отсутствие контроля делали его власть неограниченной и приводили к частым злоупотреблениям.

Новые условия, возникшие в связи с развитием капиталистических отношений в период «экономического завоевания» Кавказа, обострение классовой борьбы и рост национально-освободительного движения потребовали от царского правительства введения более эффективной системы управления. Такая система, названная «военно-народным управлением», вводилась постепенно, с конца 50-х до начала 70-х гг. XIX в.

«Военно-народное управление» характеризовалось сочетанием деятельности органов царской администрации с элементами местного «самоуправления», что давало правительству, кроме всего прочего, возможность привлечь к руководству верхушку горского населения. Характеризуя «военно-народное управление», видный царский чиновник Г. Н. Казбек вынужден был признать, что оно «близко подходит к тому, что называется военным положением, допустимым в государстве лишь в исключительных случаях».

Основные проблемы внутренней жизни сельского (аульского) общества должны были решаться на сельском сходе, компетенция которого предполагалась довольно широкой. Основными функциями схода были определены финансовые (раскладка и сбор податей и недоимок) и полицейские (принятие мер принуждения к «вредным и порочным» членам сельского общества).

Практически же полномочия аульных обществ позволяли решать по существу только бытовые вопросы, на что обратил внимание еще М. М. Ковалевский. В итоге оказывалось, что сельское общество не имело права принять окончательное решение по такому, казалось бы, сугубо внутреннему вопросу, как постройка мечети в селе.

Отсутствие гибкости

Усиление политической реакции царизма, проведение контрреформ в области местного управления по России в целом сказалось и на системе управления национальными окраинами страны, привело к дальнейшему ограничению роли местных органов «самоуправления». Царское правительство по-прежнему действовало в плане ужесточения своей политики на Кавказе.

Оно не считалось с тем, что процесс развития капитализма требовал новых, более гибких форм управления. Оно не принимало во внимание такой важный фактор, как быстрое расслоение населения, формирование новых социальных групп со своими собственными интересами. Оно не считалось с тем, что накануне Первой Мировой войны население северокавказского региона по особенностям своего быта и по характеру своей общественной организации было уже далеко не таким однородным, как на момент его покорения.

Огромная, неповоротливая государственная машина Российской империи всем своим весом навалившаяся на горские народы Кавказа так и не смогла выработать механизмы эффективного вовлечения горцев в добровольные интегративные отношения. Российское правительство, будучи даже вынужденным пойти на некоторые уступки кавказским народам, не могло предложить альтернативных вариантов доктрине имперского централизма, мощным инерционным потоком подминающей под себя любые ростки новых форм государственного устройства.

Череда восстаний

На этом фоне отчаяние горцев находило выход только в периодических восстаниях, мятежах и «кровной мести» государству. Волнения, вспыхивая одно за другим, лихорадили кавказское общество. 1861 годы отмечен восстаниями в Анди и Южном Дагестане, 1863 – полыхают Закаталы, Гумбет и Кюре, 1866 – взрывается северный Табасаран.

Одной из форм сопротивления кавказских народов подобной политике царизма стало, своего рода, горское партизанское движение – абречество. Первый чеченский марксист Асланбек Шерипов писал по этому поводу: «…особенную окраску абречество приняло после окончательного утверждения царской власти на Кавказе. Несоответствие русского суда и обычного права горцев, преступная администрация Кавказа и общая политика притеснения заставляли многих сильных личностей из… кавказцев становиться на нелегальное положение… Их продолжали преследовать – и для успешной борьбы с вредным элементом ввели систему круговой поруки. От этого возмутительного акта страдали уже лица, имевшие несчастье быть родными или даже просто односельчанами «преступника»… Это создавало новые кадры озлобленных людей, решившихся на все…».

Апогеем горского сопротивления царскому режиму, не прекращавшегося на всем отрезке времени от пленения Шамиля до революции 1917 года, стал, так называемый, «малый газават» 1877 года под предводительством четвертого имама Гаджи-Магомеда в Дагестане и Алибека-хаджи Алдамова и Ума-хаджи Дуева в Чечне. Восстание было, буквально, утоплено в крови, а центр восстания – аул Согратль – сожжен дотла с запретом отстраивать его заново.

Возвращение Наместничества

На подобном фоне в среде военно-административного аппарата России все более проникались пониманием того, что к кавказским народам не применимы общероссийские стандарты, как в деле приведения к покорности, так и в деле дальнейшего проведения жесткой интеграционной политики. Уже в годы первой русской революции царизм, будучи не в силах подавить сопротивленческое и революционное движение обычными мерами, с помощью выстроенной к тому времени и до предела централизованной системы государственных органов, вновь вернулся к старой, испытанной форме управления Кавказом – наместничеству.

26 февраля 1905 г. царь подписал указ «О восстановлении должности Наместника Кавказского», где было сказано о восстановлении должности во всей прежней полноте его власти. Наместник обладал «высшей властью по всем частям гражданского управления», являлся «по званию своему – членом Государственного совета и Комитета министров, главнокомандующим и войсковым наказным атаманом Кавказских казачьих войск».

Однако главнокомандующий войсками Кавказского военного округа Воронцов-Дашков в письме на имя председателя Совета министров Столыпина 27 декабря 1910 г. еще дальше развивает свои соображения относительно степени автономности Кавказского наместничества: «Шестилетний опыт моего управления Кавказом приводит меня однако к тому убеждению, что для проведения в среду туземного населения законности, порядка и вообще начал русской государственности недостаточно руководствоваться теми мерами, кои указаны в действующем законе, но надлежит в сильнейшей степени считаться со всеми особенностями жизни, характера, обычаев и мировоззрения горских племен, населяющих Северный Кавказ».

Довести до революции

Резюмируя этот период российско-кавказских отношений, надо все же отметить успехи царского правительства в деле постепенной привязки Кавказа к культурному и экономическому пространству империи. Так, царская Россия постепенно вводила на Кавказе начала русской грамотности, начав строить в городах и крупных аулах, таких как, например, Ахты, русские школы, вовлекая кавказскую молодежь в процесс получения высшего образования. Хотя последнее долгое время считалось привилегией выходцев из знатный и именитых семей.

Тем не менее, именно с включением Северо-Восточного Кавказа в состав России здесь начинает формироваться ориентированная на Россию горская интеллигенция, среди представителей которой можно назвать и Мирзу Казембека, которого по праву называют основателем первой русской школы востоковедения в Санкт-Петербурге.

Кроме того, Россия дала Кавказу и мощный толчок в развитии капиталистического хозяйства. Нефтепромыслы Грозного, рыбная, портовая, железнодорожная отрасли Порт-Петровска (ныне Махачкала), обрабатывающая промышленность Дербента – стали своего рода первыми очагами вовлечения Северного Кавказа в орбиту капиталистической экономики. Хозяйство Северо-Восточного Кавказа постепенно превращалось в составную часть общероссийского хозяйства.

Однако в деле политико-правовой интеграции Кавказа избранные принципы не приносили для России таких успехов, как культурная и экономическая интеграция. Объясняется это тем, что для горцев региона вопросом жизненной важности продолжал оставалась проблема, очерченная еще А. Грибоедовым. Это вопрос о принципиальной невозможности построения на Кавказе политико-правовых отношений господства-подчинения по образцу иерархической системы монархической и бюрократической России.

Однако царская Россия не успела должным образом среагировать на нужды окраин, не успела проэволюционировать от жестко централизованной системы к подсказываемой самой жизнью модели государственной интеграции национальных окраин региональными блоками. Зато на эти вызовы времени решилось ответить назревающее в России революционное движение.

Руслан Курбанов, сопредседатель ООД "РКНК", старший научный сотрудник Института Востоковедения РАН, кандидат политических наук

На фото: - Ум-хаджи Дуев в кандалах

- соженный Согратль

- провозглашение Мухаммада-хаджи четвертым имамом